Новости Общество

30 лет трагедии на Чернобыльской АЭС. Воспоминания ликвидатора

С момента трагедии на Чернобыльской атомной электростанции прошло 30 лет, и вот уже четвертый год 26 апреля отмечается День памяти погибших в радиационных авариях и катастрофах. Последствия страшной аварии ликвидировали в 30-километровой зоне вокруг АЭС. Помогали как гражданские специалисты, так и военные. Позднее всех их стали называть ликвидаторами.

Одним из них стал Михаил Анатольевич Замятин, выпускник Костромского высшего военного командно-инженерного училища радиационной, химической и биологической защиты по профилю «радиационно-химическая разведка». Сегодня Михаил Анатольевич - пенсионер МВД, закончивший службу в 2010 году помощником командира батальона ППС при УВД Владимирской области в звании подполковника. 

- В Чернобыль я попал 7 мая 1986 года, - начал свой рассказ Михаил Анатольевич. – Я тогда служил в Новосибирске командиром роты радиационно-химической разведки в звании старшего лейтенанта. 

В тот день Михаил Анатольевич стоял дежурным по батальону. Всех подняли по тревоге, и восемь офицеров были отправлены в поселок Топчиха на Алтае. На базе полка радиационно-химической защиты, находящегося в Топчихе, сформировали «Сибирский полк», львиная доля которого была приписным составом. 12 мая полностью сформированный полк погрузили в эшелон, и через два дня он сошел в Чернобыле. Полк расположили на 30-километровом расстоянии от АЭС. Начались выезды. Замятин вспоминает: больше всего поразила полная, «гробовая» тишина. 

- Порядка 10 дней мы ездили на АЭС, потом около месяца пробыли в Припяти, в самом городе, потом – опять на АЭС, - вспоминает ликвидатор. - Потом начали обрабатывать деревни, замеряли фон, вывозили людей. Некоторые отказывались уезжать, это были в основном пожилые люди, которые не хотели покидать родной дом. 

Воды не хватало, небольшое озеро у Припяти было истощено в считанные дни. Пришлось ездить за 30 километров, но радиационный фон от самого реактора, несмотря на все усилия бойцов, не понижался. Люди работали на износ. 

- Когда мы заехали в город, это было жуткое зрелище, - вспоминает Михаил Анатольевич. – Стоят детские коляски на остановках, не слышно птиц, тишина… Сам город оказался очень красивым и современным. Уже в 1986 году он был весь застроен девятиэтажками, озеленен, ухожен, и у нас было ощущение, что вот-вот из подъездов выйдут люди и жизнь в Припяти закипит с новой силой…

Но не только в городе работали ликвидаторы. На станции они также устраняли последствия катастрофы. Первоочередной задачей было убрать пыль – ядовитое облако поднималось от малейшего ветерка, и радиационный фон мог быть различным на каждом шагу. 

- Идешь, замеряешь, прибор выдает  0,6-0,7 рентген, заходишь за угол, а там - 200 при максимальной дозе для человека 50, - рассказывает Михаил Анатольевич. – Но основная работа была все-таки на крыше третьего реактора. В первый день, когда нас привезли к реактору, не было никого. Как потом выяснилось, все руководство находилось в бункере и под землей кипела настоящая жизнь. Уже через неделю, когда прибыли полки из Казахстана, из Воронежа, станция напоминала муравейник. Люди работали.

Мужчины поднимались на крышу. В первых рядах шли кадровые офицеры, задача которых заключалась в измерении фона и, по возможности, очистке крыши, вся поверхность которой была завалена обломками графита от реактора. 

Несложная, казалось бы, задача оказалась посильной только людям в незамысловатой защите из свинца. Спецтехника – роботы, привезенные из Японии для помощи ликвидаторам, – выходила из строя и оставалась мертвым грузом на крыше реактора. Автомобили также приходилось закапывать, когда они начинали «фонить». Им на смену брали новые… 

Когда в августе 1986 года Михаил Анатольевич приехал на станцию, ее было не узнать. Все некогда зеленые участки были закатаны в бетон, в воздухе летала цементная пыль, весь канал, идущий вдоль Припяти до АЭС, перекрыли глиняными замками, чтобы радиация из воды не уходила в землю, а под реактор «загнали азотную подушку».

Смена Михаила Замятина затянулась, он пробыл в Зоне отчуждения с 14 мая по 14 сентября 1986 года, хотя средняя «вахта» длилась 2 месяца. Когда замена не пришла, мужчину перевели на другую работу, и с августа он начал заниматься строительством зимнего лагеря для полка, пробывшего в Зоне отчуждения еще два года. 

Спустя  30 лет Михаил Анатольевич продолжает поддерживать связь с некоторыми сослуживцами и до сих пор хранит лепестковый респиратор в пергаментном пакете, на котором расписались все ликвидаторы, с кем ему довелось устранять последствия чудовищной аварии 1986 года.