Про искусство, деньги и тату как у Нагиева: интервью с татуировщиком
Как учитель русского языка и литературы стал тату-мастером, часто ли портачат татуировщики и о каких тату просят владимирцы? Об этом и многом другом — в интервью проекта «Ёж media» с тату-мастером Светланой Мегионской.
— Света, мама долго ругалась, когда узнала, что ты решила стать тату-мастером?
— Мои родители считают, что художник — это несерьёзная профессия, что они не востребованы и вообще это не та работа, которая позволит содержать себя и семью. Именно поэтому я и не пошла на худграф.
— Но хотела?
— Да, но меня отговорили. В последний момент я решила пойти на филологический. Это тоже вызвало у родителей бездну негодования: «Кем ты будешь работать?!». Но перспектива быть учителем их немного успокоила. Когда я решила заняться татуировками, сказала маме. Она сначала ругалась, но потом, когда это начало приносить доход, успокоилась: «Ладно, занимайся!». Теперь она видит, что у меня растёт доход, есть востребованность, амбиции и мысли о том, как развиваться в этой профессии, и относится к этому положительно. Папа — тоже. Но он иногда...
— Подтрунивает?
— Видно, что не одобряет. Он не в восторге, но не высказывает своё недовольно. Был прикол, когда мама собралась ехать ко мне во Владимир, а коллеги на работе начали её троллить: «О, татухи делать поехала!»
— Ты сама могла представить, что учитель русского и литературы станет тату-мастером?
— Когда я была маленькой, сестра говорила мне: «Учись рисовать, когда вырастешь, куплю тебе тату-машинку!». Ещё учась на филфаке, я хотела заниматься татуировкой. Просто долго разгонялась. Планировала стать татуировщиком примерно с 2011 года, а начала заниматься только в 2013.
— Что стало переломным моментом, когда ты решила: «Всё, буду заниматься тату!»?
— Я очень долго собиралась с силами. Сначала пыталась накопить деньги, потом было сложно совмещать учёбу с работой, ждала, когда закончу универ, а когда закончила, начались другие проблемы... Потом я подумала: «Что такое?! Я уже 3 года мечтаю заниматься татуированием и до сих пор ничего не делаю?!». Даже расстроилась из-за того, что столько времени прошло, а воз и ныне там. И начала атаковать Антона Автономова.
— Почему именно его?
— В принципе больше и некого было.
— Это самый сильный тату-мастер Владимира?
— Да. И у него самые хорошие условия для работы. Первоначально я думала: «Сейчас сама какую-нибудь машинку соберу, подзаработаю, куплю профессиональную». Начала гуглить, прочитала на профессиональном форуме всё о стерилизации, безопасности процесса, о том, что бывает, если этого не соблюдать, и поняла: «Никакой домашней тату и самодельными машинками я не буду заниматься 100%». Потом выяснилось, что Антон единственный в городе этим заморачивается. Я знаю студии, которые вроде как студии, но никакого стерилизационного оборудования там нет и в помине. А мне хотелось сразу учиться нормально. Когда мы познакомились с Антоном, поняли, что наши взгляды на всё это совпадают. Я в нём не разочаровалась с того момента и до сих пор. Надеюсь, он во мне тоже.
— Всему тебя учил именно Антон?
— Да, объяснял всё, начиная с азов. Даже сейчас всё равно что-то подсказывает, как наставник по-прежнему во многом помогает. Изначально, когда началось моё обучение, мы договаривались, что у нас нет сроков: если научусь за месяц, то за месяц, если за год, то за год. Когда появились более-менее достойные результаты, я начала числиться как мастер студии. Это было в июне 2015 года. А учиться я начала в ноябре 2014-го. Но во время обучения мы всегда предупреждали людей, что я — новичок, молодой мастер, у которого мало опыта. Те работы, которые я не могла сделать, мне никто не доверял. Но и сейчас я не берусь делать всё подряд.
— Часто отказываешь?
— Отказываю, если люди хотят работать не в моём стиле. Я рисую в основном в цвете, и если обращаются за ч/б или понимаю, что другой мастер может сделать эту работу лучше, отправляю к нему. Отказываю тем, кто приходит с неадекватными идеями, которые невозможно воплотить в жизнь чисто технически. Например, сложный объект, сложную композицию выполнить в небольшом размере. Ещё откажу, если я считаю что-то неэстетичным — не буду портить репутацию. Я ещё не очень часто отказываю. Вообще чем круче мастер становится, тем чаще отказывает. Ему есть из чего выбирать, и он может себе позволить брать только то, что ему интересно как художнику.
— А кому ты делала своё самое первое тату?
— Своему бывшему начальнику — Антону Тарасову. Он был редактором «Бизнес-навигатора», где я работала. Другой мастер сделал контура, а я всё обводила и раскрашивала. Если честно, получилось не очень хорошо…
— А он что сказал?
— Он сказал: «Жизнь слишком коротка, почему бы не сделать какую-нибудь дурацкую татуировку?». И тогда Антон Автономов сказал мне: «О, это идеальный клиент для тебя!». В итоге вроде всё понравилось. По крайней мере, никаких претензий не было.
— Было страшно что-то испортить?
— Да. Я тогда перепутала спрей-батл — водичку с мыльным раствором, которой поливаешь, и спирт. И набрызгала спиртом свежую татуировку! Было очень больно!
— Громко кричал?
— Конечно! Если честно, первую татуировку я, собравшись силами, набила без страха. Вторую, третью делать было страшно, потому что знала, что меня ждёт. Машинка сильно трясётся в руках, вибрирует, поначалу было сложно с ней управляться.
— Второе, третье тату тоже делала знакомым?
— Знакомым знакомых, всяким панкам. Им было пофиг, что набьют, лишь бы тату и лишь бы бесплатно. Когда я училась, делала бесплатно. А когда начало получаться, сначала 500 рублей брала, потом 1000. Постепенно с ростом качества росла цена.
— Как называются косяки тату-мастера? Есть какой-то профессиональный термин?
— Когда тату плохо заживает, появляются корочки и болячки, мы называем их джигурдинки. Есть ещё другое слово — портаки.
— Были у тебя портаки?
— Конечно. Если кто-то говорит, что никогда не делал портаков, я не верю. Даже очень крутые мастера выкладывают в интернет свои работы семилетней давности и признаются: «Вот так отстойно я раньше делал!». В принципе у всех бывают неудачные работы. Но...
— Но клиентам об этом лучше не знать?
— Люди — всего лишь холсты... В начале моей работы были моменты, когда я не могла уснуть, смотрела в потолок и думала о судьбах людей, которым сделала что-то плохое.
— «Плохое» на профессиональный взгляд или косяк, видный невооружённым взглядом?
— Если человек не тату-мастер и не особо в этом разбирается, зачастую он вообще не видит косяков. Серьёзно! Люди разницу в качестве почти никогда не чувствуют. Это удивительно. Кажется, что косяк любой заметит, а они: «Не, вроде норм». Часто люди не из профессии спрашивают: «Клиент доволен остался?» «Да!» «Значит, всё хорошо!» Нет, нехорошо. Если работа была сделана объективно плохо, неважно, остался ли доволен клиент. Ты не можешь сам оставаться довольным.
— Часто себя грызёшь?
— Да я вообще мастер по этой части! Из-за рисунков, из-за татуировок… Это беда многих творческих людей, которые не имеют объективной самооценки. Они либо себя грызут, либо наоборот — носят корону на голове. Я из той категории, что себя грызут.
— Но клиенты почти всегда остаются довольны?
— Да. Такое, чтобы были недовольны, случается редко. Но я не обольщаюсь. Бывает, что люди остаются недовольны, просто не говорят об этом. Хотя судя по тому, какой флэшбэк я получаю, все довольны. Бывает, работа выполнена объективно хорошо, просто человеку непонятен стиль изображения. Особенно часто ругают стиль олдскул: слишком примитивно, просто. Но и в живописи есть работы в стиле примитивизма. Кто-то скажет: «Это фуфло, я так сам нарисую!». А кто-то будет смотреть на полотно, и у него внутри всё будет захватывать.
Подробности о том, сколько зарабатывают тату-мастера, где живут самые крутые татуировщики, кто заставляет мастеров краснеть, почему в салонах больше нет каталогов, долго ли длится тату-сеанс, читайте тут.
